Меланхолия / Melancholia

Начинается фильм «Меланхолия» с пролога, который является и финалом, финалом существования жизни на нашей уютной, голубой планете Земля. В последнее время в мировой кинематографии все явственнее звучит тема: человек и вселенная, маленький человек на беззащитной Земле и бесконечный, непознанный, таящий множество загадок космос. Стоит лишь вспомнить фильмы «Другая планета», «Древо жизни», тоже вышедшие на экраны в 2011 году.

В первых кадрах фильма – роскошная свадьба главной героини – Джастин. Счастливые жених и невеста в окружении родственников и друзей, мы видим прекрасные интерьеры сказочного замка – имения сестры Джастин – Клэр. Все так респектабельно и стабильно. Но этой идеальной картине диссонансом является… сама Джастин. Её на самом деле не радует свадьба, она не любит своего красивого и скучного жениха, её состояние можно определить, как состояние меланхолии, состояние страха и предчувствия чего-то необратимого.

Клэр – противоположность Жастин. Она – благополучная замужняя дама, круг её интересов – семья, быт. Внезапно семья узнает о приближении гигантской планеты «Меланхолия». Она меняет свое первоначальное направление, и теперь гибель Земли и всего живого на ней кажется неизбежным. Кто-то, как Клэр, в панике и думает о самоубийстве, а кто-то, как Джастин принимает все как нечто неизбежное, она загорает обнаженной под голубыми лучами приближающейся «Меланхолии».

С каждым фильмом, подобным «Меланхолии», все больше и больше начинает казаться, что современное кино прочно переходит на два стандарта успешности – бесконечный драйв в сочетании с юмором и фантастикой («Мушкетеры», «Пираты» и т.д.) и фильмы-рассуждения («Древо жизни»), фильмы, в которых любование каждым кадром и жестом героев режиссер возводит почти в самоцель.

Возможно, и режиссерам и части зрителей поднадоели голливудские штамповки, и кинематограф постепенно начал возвращаться к тому, что раньше было принято называть «киноискусством». Безусловно, такие фильмы снимались и раньше, но они не пользовались такой популярностью и были больше ориентированы на узкий круг зрителей или скорее на кинокритиков.

Впрочем, вернемся к нашей «Меланхолии». Не смотря на красоту и высокую эстетику данной кинокартины, даже подготовленному зрителю несколько трудновато даются первые минуты просмотра. Фильм кажется невероятно растянутым и бессмысленным. Какие-то застывшие лица, замедленные движения и не очень подходящее музыкальное сопровождение, которое, кстати, будет повторяться по ходу действия. В данном случае, как кажется, музыка подобрана не совсем удачно. Впрочем, оставим это на совести Ларса фон Триера. Все перечисленное в сумме вызывает желание перемотать бегунок, но постепенно картины начинают затягивать и приходят невольные ассоциации с А.Тарковским, хотя, даже после полного просмотра, становится понятно, что это несколько иное кино для которого были лишь использованы некоторые приемы великого кинорежиссера, а именно некоторые детали визуального ряда (вплоть до картины П.Брейгеля «Охотники на снегу»). Впрочем, и сам Триер считает себя едва ли не продолжателем дела А.Тарковского.

Итак, после несколько затянутого вступления начинается то, что более привычно и воспринимается именно как кино. Молодая пара, опаздывающая на собственную свадьбу из-за того, что лимузин с трудом вписывается в узкие повороты на лесной дороге. Затем Триер вновь подбрасывает ребусы. Совершенно непонятная свадьба с неадекватными людьми, из которых самыми ненормальными кажутся в первую очередь невеста и ее мать (в которую хочется чем-нибудь запустить, даже сидя у экрана – вот она сила искусства). На невесте сосредоточено основное внимание. Ее поступки совершенно не вписываются в стандарты логики обычных людей. Вроде бы и не насильно замуж выдают и в то же время бесконечные отлучки от гостей на длительное время, вплоть до принятия ванной в разгаре торжества и запрыгивание на первого встречного в то время, когда жених ожидает ее на брачном ложе. Складывается ощущение, что цель главной героини во чтобы то ни стало сорвать свадьбу и тем самым исправить свою ошибку, вызванную поспешностью главного решения в своей жизни. Слова сестры «как же я тебя иногда ненавижу» оказываются как нельзя кстати. Возможно, это как-то связано со вступлением к фильму? Но почему остальные персонажи ведут себя как обычнее люди в обычной обстановке?

Но вот гости расходятся – кто в спешке, кто в недоумении, а кто и не скрывая гнева. Наступает новый день, с которого постепенно начинает вырисовываться картина, приходит понимание того, что движет поступками наших героев. Надежда на грани отчаяния. Главная мысль и главный страх, который каждый загоняет в глубину души, а кто-то безуспешно пытается бороться – страх смерти. Причем смерть не просто в обычном виде и понимании. Это нечто большее. Смерть, после которой некому даже будет вспомнить о не только о тебе, но обо всем человечестве. Вот тут и происходит замыкание на себе, своей семье и на том, что действительно дорого. Именно здесь проявляется все худшее и лучшее, что есть в каждом. Режиссер намеренно не показывает картин общей паники, охваченных беспорядками городов и т.д., как это имеет место быть в любом фильме-катастрофе. Нет, он ограничивается маленьким уютным миром, за пределами которого, кажется, ничего больше и нет. Да, там упоминается о какой-то деревне, в которой живет семья «дядюшки», но не более того.

Пожалуй, это и является самым поразительным – через характеры трех героев передать боль и отчаяние всего мира перед неотвратимостью конца всего. Конца жизни, всей истории человечества и уникальной планеты под названием Земля, на которой «только и есть жизнь». Постепенно в кадре появляется и еще один персонаж, которому не приходится говорить много слов, но благодаря которому отчаяние передается с еще большей силой. Это ребенок, мальчик, которому предстоит умереть так же, как и всем остальным людям.

Чем ближе оказывается Меланхолия к Земле, тем больше и быстрее проходит вся гамма чувств отчаявшихся; от первобытного страха и желания спастись любой ценой и спасти своих близких, до полной безнадеги, постепенно переходящей в апатию и рассуждения о том, где лучше встретить конец всего – на террасе или в туалете. Такого уныния и отчаяния, признаться, давно уже преподносил кинематограф. И это при всем том, что режиссер любуется своими героями, картинами природы, лицами, выражением глаз. По сути, «Меланхолия» это отчаяние и смерть, возведенные в художество, в эстетику и подаренное ощущение осознания того, что мы-то ведь до сих пор живы.